С самых первых критических работ, появившихся в 1910-х годах, закрепилось мнение о Грине как о «мастере сюжета, стилизаторе и романтике»[5, с. 15].
Актуальность работы заключается в введении творчества А. Грина в контекст символистской традиции: такой подход, несомненно, отличается исследовательской новизной.
Сближение Грина с Блоком началось с рассмотрения творчества А. Грина как близкого символизму. Связь писателя с символистами одной из первых открыла Е. А. Козлова [5, с. 1].
Л.Н. Белогорская утверждает вслед за Козловой: «Творчество Грина подверглось влиянию символизма, формировалось в одном тигле с русской (советской) прозой 1920-х г. г. (А. Белый, И. Эренбург, ″Серапионовы братья″)» [1: 308]. Символистские корни творчества писателя упоминала в своей статье и Н. Г. Медведева [7, с. 1].
Среди символистов, оказавших влияние на Грина, упоминается имя А. Блока. Так, Ковский говорил, что символизм Грина, как и блоковский, вырастает из «стремления к емкости и многозначности поэтического образа», «синкретизма восприятия», попытки «единым взглядом и дыханием охватить весь мир... запечатлеть взаимосвязь всех вещей и явлений действительности, уловить их единый музыкальный смысл» [6, с. 189].
Исследователи указывают на особую роль символа в творчестве А. Грина: «Он становится для писателя не только высшей точкой художественного обобщения, но зачастую и исходным творческим толчком, а также конечным смыслом, определяющим содержательную уделено в творчестве глубину его произведений» [5; 6]. Особое внимание в творчестве А.Грина и А.Блока уделено символическим образам, поэтому они и становятся объектом интерпретации в нашей работе.
В качестве гипотезы мы предлагаем установление нового (гриновского) художественного воплощения Вечной Женственности с акцентом на сокращение разрыва между «хочу» (Блок) и «делать» (Грин).
В работе использованы следующие методы: типологический, структурно-семиотический, биографический.
Объектом исследования выступают роман А. Грина «Бегущая по волнам» и стихотворение «Незнакомка» А. Блока.
Предмет: Образы Незнакомки А. Блока и Неизвестной А. Грина как воплощения Вечной Женственности.
Цель: Выявить специфику воплощений «Несбывшегося» в романе А. Грина «Бегущая по волнам» и стихотворении «Незнакомка» А. Блока посредством сравнительного анализа: гриновской Неизвестной и блоковской Незнакомки.
Задачи:
- Охарактеризовать значение категории «Несбывшееся» в тексте романа А. Грина «Бегущая по волнам».
- Сопоставить образы Неизвестной А. Грина и Незнакомки А. Блока на различных уровнях текста.
- Выявить отношение А. Грина и А. Блока к мифологеме Вечной Женственности.
«Несбывшееся» А. Блока и А. Грина: Незнакомка и Неизвестная
Героя Грина волновало «Несбывшееся» – скрытая частная возможность, «таинственный и чудный олень вечной охоты». А Нина Николаевна Грин назвала «Несбывшееся» «аттической солью его творчества» [2, с. 102]. Вот как говорит Грин о «Несбывшемся» в романе «Бегущая по волнам»: « Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас … всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся?» .
Здесь очевидна отсылка к блоковскому стихотворению «О, я хочу безумно жить…»:
О, я хочу безумно жить:
Всё сущее - увековечить,
Безличное - вочеловечить,
Несбывшееся - воплотить!
Поэт считал необходимым «вочеловечить» и «воплотить» абстрактную идею. У него это, прежде всего, Прекрасная Дама, которая может иметь различные обличья. Среди воплощений Прекрасной Дамы в его стихах особое место занимает Незнакомка (стихотворение и драма с таким же названием).
Сходство Незнакомки с Неизвестной Грина позволяет говорить о гриновской «неизвестной девушке», как воплощении Вечной Женственности. Текст Грина перекликается с текстом Блока, и эта перекличка реализуется на разных уровнях текста. Мы рассмотрим следующие: имя, внешность, поведение.
Имя
Определение имени дает Павел Флоренский: «Имя — лицо, личность, а то и другое имя — личность того или другого типического склада … человеку его имя не то предвещает, не то приносит eгo характер, его душевные и телесные черты и его судьбу» [10, с. 50]. Слова Неизвестная и Незнакомка могут быть названы именами, как так выступают в функции имени. «Неизвестная молодая девушка» - так называет Грин свою героиню. Неизвестная нами используется как имя, так как за ним скрывается личность. Упомянутое единожды, оно, тем не менее, закрепляется за персонажем, например, при анализе стихотворения. Имя Неизвестная предполагает возможность ее узнать, разгадать, сделать «известной». Гарвей при встрече как будто уже знает ее, называя придуманным им самим именем: Анна Макферсон. Анна переводится как «благодать»: «В Анне главное − это ее подсознательная почва, лежащая чаще всего не на скале, а на таких подпочвенных слоях, которыми носительница этого имени уходит в недра бытия. И недра эти, по высшему заданию имени, суть недра благодати, как гласит и этимологическое значение имени» [10, с. 156]. Не только «Несбывшееся», но и Вечная Женственность – это «благодать», так, по крайней мере, хотелось бы верить Гарвею. Затем он узнает, наконец, что Неизвестную зовут Биче Сениэль. Имя Биче итальянское - это краткая форма имени Биатриче, что происходит от римского Viatrix - "путница, путешественница". Позднейшее Beatrix возникло под влиянием лат. beata - "блаженная, благословенная". В этом имени видится отсылка к дантовской героине «Божественной комедии» Биатриче: она провожает героя в рай, символизируя божественное начало, воплощая Вечную Женственность. Это подтверждает В. В. Иванов в статье «Звездная вспышка (Поэтический мир Гумилева) [4, с. 20]: «Гумилев ближе всего к традиции Блока; он, по сути, приближается к воспеванию не просто женщины, а дантовской Беатриче или Вечной Женственности». Это не только подтверждает связь имени Биатриче с мифологемой Вечной Женственности, но вновь указывает на связь имен Неизвестная и Незнакомка. Так приближение к Вечной Женственности, ее познание становятся возможным у Грина.
Внешность
Среди всех элементов внешности [3, с. 30] здесь, на наш взгляд, наиболее значима одежда. Вечная Женственность распознается в стихотворении Блока в том числе и по внешности. Лирический герой фиксирует шляпу с траурными перьями, упругие шелка, кольца, темную вуаль: И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Не будь «упругих шелков», Незнакомка не смогла бы иметь даже очертаний. Её «стан, шелками схваченный» так сказать оформлен благодаря шелкам. «И в кольцах узкая рука» как бы в оболочке, не позволяющей эфемерной субстанции расточиться. Еще очевиднее эта функция колец в стихотворении «Седое утро»:
Прощай, возьми еще колечко.
Оденешь рученьку свою
И смуглое свое сердечко
В серебряную чешую…
Шляпа Незнакомки тоже своего рода ограничитель, она не дает «звезде» воспарить туда, откуда она «упала». Одновременно с этим она скрывает Незнакомку от земного мира, как и вуаль: «смотрю за темную вуаль», а не на лицо. Вуаль и шляпа с траурными перьями – темные. Читателю они видятся даже черными. Черное одеяние упомянуто и в эпиграфе к драме «Незнакомка», взятом из романа «Идиот» Ф. М. Достоевского: «Она была сфотографирована в черном шелковом платье». Черный – цвет отсутствия, он указывает на принадлежность Незнакомки к «неземному», мистическому.
Вуаль может трактоваться как маска, скрывающая неземную сущность Незнакомки. Это может быть и персонаж другого стихотворения:
«А под маской было звездно».
Еще один атрибут Незнакомки – её «шелестящее платье» в драме «Незнакомка». Это как бы шелест «неземного». Шелест шелков - атрибут Незнакомки, который, проходя сквозным мотивом через творчество Блока, «шелестит» еще и фонетически: «И вздохнули духи, задремали ресницы,// Зашептались тревожно шелка» («В ресторане», 1910). Шелест шелков не упоминается, но может предполагаться и среди «Несбывшегося» Грина: «на ней была шелковая синяя юбка». Юбка уже не черная, как одежда блоковской Незнакомки, а синяя. Синий цвет – небесный, он указывает на ее божественное происхождение. В тоже время синий – цвет моря, с которого прибывает Неизвестная. На Неизвестной тоже надета шляпа, но это «простая батистовая шляпа», более обыденная, земная. Блуза же ее была «с матросским воротником» и это окончательно идентифицирует ее в этом мире как имеющую отношение к морю, водной стихии. У Блока же в «Незнакомке» за темной вуалью открывается «берег очарованный и очарованная даль» – море как неузнанный путь к обетованному берегу. Итак, в синей шелковой юбке, в батистовой шляпе и блузе с матросским воротником она сходит с корабля. Поведение – еще одна точка сравнения Неизвестной с Незнакомкой.
Поведение
Гарвей замечает лицо Неизвестной, «когда оно появилось над бортом». Борт – это граница. Неизвестная торжественно выходит из своего пространства-дома в хаос обыденности «среди саквояжей и сбитых на сторону шляп», где ее узнает рассказчик: «Так спускаются по лестнице роскошного дома к почтительно распахнутой двери». У Грина упоминается дверь, у Блока – окно. Дверь и окно – граница между мирами. И если дверь – это легитимный вход/выход, через который проходит Неизвестная А. Грина, то у Блока – окно. Окно – это маргинальное пространство, где Незнакомка пребывает: она «В туманном движется окне»; «Она садится у окна», держась поближе к своему пространству – границе, заполненной туманом.
Гриновская «неизвестная молодая девушка» наделена царственностью и силой повелевать вещами: «казалось, одаренной тайнами подчинять себе место, людей и вещи». Все окружение – «ее свита с возгласами и чемоданами». Повелевая, она как бы касается этого мира, становясь его частью. Ее божественная царственность заставляет Гарвея внимательно смотреть и взывать к «Несбывшемуся»: «Я чувствовал, что мой интерес к Биче Сениэль еще слишком живо всколыхнут…»; «Я наблюдал эту сцену не отрываясь». У Блока же мотив царственности остается в цикле стихов о Прекрасной Даме:
Тебя венчала корона
Еще рассветных причуд.
Я помню ступени трона
И первый твой строгий суд.
(«Тебя скрывали туманы», 1902 г.)
Незнакомка настолько «иномирна», если так можно выразиться, что может трактоваться как иная планета со своей атмосферой («дыша духами и туманами»): земная оболочка удерживает и скрывает инопланетную сущность, но если заглянуть за вуаль: там «берег очарованный и очарованная даль» – ландшафт другого мира.
Незнакомка появляется на грани яви и сна, пошлой обыденности и вечности, этого мира и того:
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
Переход в этот мир она осуществляет через окно (« Особая разновидность границы — окно. Это преграда, которая присутствует и в то же время отсутствует, поэтому подобна магическому кругу» [3, с. 93] ) - пограничное пространство. В драме «Незнакомка» на стенах уличного кабачка висят обои с огромными кораблями: «На обоях изображены совершенно одинаковые корабли с огромными флагами». Кажется, что Незнакомка может, как Неизвестная, пуститься в плаванье, стать частью земного мира, но корабли на стенах нарисованы, т.е. принадлежат иному без возможности преодолеть границу между «здесь» и «там». Корабль доставляет гриновскую героиню словно с другой планеты: как будто на берег «сошла дочь некого фантастического начальника всех гаваней мира». Она как бы ищет в чужом ей мире дом, присматривается ко всему: «Казалось, её занимает решительно всё, что происходит». Она делает все медленно, как бы привыкая к здешним порядкам. Сначала она «медленно взяла карточку», а потом так же «подумав, взяла стакан». Неизвестная появляется с чемоданами - частью материального мира, которая, впрочем, играет роль только декорации (Декорация позволяет связывать гриновское пространство с пространство Блока. Так как драма «Незнакомка» по определению жанра предназначалась для постановки на сцене. Чемоданы оказываются еще одной точной соприкосновения двух текстов, они быстро отделяются от нее из-за того, что она «инопланетянка»). Неизвестная, попадая на чуждое ей место, приспосабливается к здешним условиям, в отличие от Незнакомки, которая «каждый вечер, в час назначенный» является на грани яви и сна.
Так, символизируя Вечную Женственность, Неизвестная и Незнакомка несут с собой тайну, загадку. У Блока эти тайны имеют место, и, в отличие от Грина, не имеют расшифровки: «В моей душе лежит сокровище, // И ключ поручен только мне!». У Грина же «расшифровать» тайны, найти к ним «ключ» - возможно: «мелькнул конец нити, ведущий к клубку». Этот «клубок» (тайна происхождения Бичи, тайна «Несбывшегося») постепенно разматывается. Сначала герой узнает имя Неизвестной, затем видит вещий сон, попадет на корабль с названием «Бегущая по волнам», видит Портрет Неизвестной на корабле и, наконец, знакомится с ней - она рассказывает ему свою историю и даже позволяет себе помочь.
Таким образом, мифологема Вечной Женственности спускается до земного, позволяет познать себя, коснуться. Завеса тайны открывается герою Грина. В творчестве писателя работает формула «чудеса своими руками» («Алый Паруса» А. Грин), в художественном мире А. Грина человек может осознать и сделать все сам. У Блока же дверь остается закрытой – ключ к ней есть, но остается сокрытым.
Как Неизвестная становится Незнакомкой
Между именами Неизвестная и Незнакомка при очевидном родстве есть различие. Очевидным оно стало в народном «переназывании» известного полотна И. Крамского «Портрета Неизвестной» (1883). За этим портретом закрепилось название «Незнакомка». Более того, у сборника стихотворений А. Блока «Незнакомка» на обложку помещен « Портрет Неизвестной» И. Крамского. Действительно, женщина с полотна напоминает «Незнакомку» А. Блока: темные глаза, перо на шляпе, темное, черное одеяние («она была сфотографирована в черном шелковом платье» - эпиграф к драме «Незнакомка»). Однако в женском образе с полотна Крамского есть царственность (во взгляде и позе), в то время как «Незнакомка» - дух. Само существование лица взято под сомнение: «гляжу за темную вуаль». У Крамского лицо девушки открыто – она гордо смотрит на зрителя и своей царственностью напоминает «Неизвестную» А. Грина: «вокруг девушки стало так почтительно и прилично, как будто на берег сошла дочь некого фантастического начальника всех гаваней мира». На «Неизвестной» Грина также есть шляпа, но это «простая батистовая шляпа». Именно «простота» делает границу между Крамским и Грином совершенно отчётливой: неизвестная с портрета Крамского одета подчеркнуто модно. Дерзость «Неизвестной» Крамского позволила многим искусствоведам увидеть в девушке «кокотку в коляске», как сказал критик Стасов о картине. Так, «Неизвестная» Крамского сближается с «Незнакомкой» Блока: в драме «Незнакомка» звезду, сошедшую с неба принимают за проститутку: ее «уводит … под руку» Господин в котелке.
Заключение
Категория «Несбывшееся» оказывается общей для Грина и Блока. Она связана с символистской мифологемой Вечной Женственности. Неизвестная А. Грина и Незнакомка А. Блока являют собой воплощения этой мифологемы. И Неизвестная Грина, и Незнакомка Блока несут в себе признаки божественного. При этом Неизвестная Грина становится земной, принимает условия этого мира. Незнакомка же так и остается неузнанной .Таким образом, обретение Прекрасной Дамы возможно в художественном мире Грина, но невозможно в мире Блока.
Библиографическая ссылка
Федюкина А.Е. «НЕCБЫВШЕЕСЯ» А. БЛОКА И А. ГРИНА: НЕЗНАКОМКА И НЕИЗВЕСТНАЯ // Международный школьный научный вестник. – 2020. – № 3. ;URL: https://school-herald.ru/ru/article/view?id=1309 (дата обращения: 23.11.2024).